Dagtac
музей современного искусства
Алёна Козлова — художница, которая выбрала свободу вместо рамок академизма и сделала авангард XX века основой своего творчества. Её картины — это не просто яркие полотна, а целые истории, где цвет и форма становятся языком эмоций, а каждый зритель может найти собственный смысл. В беседе с нами Алёна рассказала о первых шагах в искусстве, своём дебюте на аукционе, о полотне, в которое вложила «всех своих демонов», и о том, каким она видит будущее авангарда.
— Что стало для вас точкой входа в мир искусства 15 лет назад?
— Мой путь начался ещё в детстве, когда родители отдали меня в художественную школу. Конечно, там были дисциплины, которые мне давались не так увлекательно, особенно академические — слишком строгие, построенные на правилах и ограничениях. Но именно в училище я впервые задумалась: с каким направлением я хочу связать свою жизнь?
— Почему именно авангард XX века стал основой вашего творчества?
— Потому что академизм — это рамки. А я всегда чувствовала, что искусство должно быть свободой. Именно авангард дал художнику право на эту свободу, и, изучая его направления, я всё глубже понимала: вот он, мой путь.
— Какие направления авангарда вам ближе всего?
— Я стараюсь работать в разных направлениях, иногда даже совмещаю их в одной картине. Но ближе всего мне абстракционизм. Он позволяет отказаться от реальности полностью и говорить с миром языком чистой эмоции и мысли.
— В чём, по-вашему, разница между «ярким холстом» и картиной, которая работает как книга?
— Яркое полотно может не нести смысла — оно просто радует глаз. Книга же всегда открывает перед нами новые знания и истории. Для меня важно, чтобы картина тоже была источником открытия, содержала в себе тайну, которую зритель раскрывает, словно перелистывая страницы.
— Замысел ваших работ рождается спонтанно или это продуманная философия?
— Всё зависит от момента. Иногда это порыв, мгновенное вдохновение. А иногда работа требует долгой подготовки: сначала я выстраиваю концепцию, философию картины, и только потом переношу её на холст.
— Какую роль играют для вас цвет и форма? Есть любимые сочетания?
— Огромную. Через цвет и форму можно прочитать состояние художника, его тревоги и мысли. Я люблю работать с оттенками красного — в них есть вкус, энергия, страсть. И моё любимое сочетание — красный с чёрным. Оно всегда рождает особую эмоциональность.
— Вы много участвуете в выставках и аукционах. Какое событие запомнилось сильнее всего?
— Мой первый аукцион. Я тогда была студенткой третьего курса. Совсем рядом с училищем находилась галерея современного искусства, и я решила попробовать отправить туда витраж с мотивом «Поцелуя» Густава Климта. Его отобрали — и именно он открывал торги. Представьте: огромный экран, живая музыка, гости с бокалами игристого, и первым, что видят все собравшиеся, оказывается моя работа. Я сидела и не могла поверить, что на экране написано: «Автор — Алёна Козлова». Именно с этого момента началось моё движение вперёд как художника.
— Что для вас важнее: чтобы зритель понял ваш замысел или чтобы каждый нашёл что-то своё?
— Конечно, мне интересно, когда зритель попадает точно в мою идею. Но не менее важно, чтобы он нашёл в работе что-то своё, прожил её по-своему. Каждый взгляд, каждая эмоция ценны для меня.
— Что для вас сложнее — создать картину или донести её до зрителя?
— И то, и другое непросто. Но всё-таки тяжелее создать. Иногда в процессе внутренние барьеры мешают довести замысел до конца, и работа остаётся незавершённой. Картина — это как приём у психолога: ты всё время сталкиваешься с собой.
— Есть ли работа, к которой вы особенно привязаны?
— Да. Полотно «Топлю своих демонов, а они дышат под водой». Я вложила в него всё — эмоции, боль, силу. На выставке в Петербурге его описание несколько раз редактировалось организаторами — видимо, сочли его слишком личным. Мне тогда было и смешно, и волнительно. Но эта работа для меня особенная.
— Как вы видите будущее авангарда сегодня?
— Я верю в его развитие. Сегодня художникам дана невероятная свобода и возможности, о которых в XX веке не могли даже мечтать. Но при этом важно сохранять связь с традицией, нюансами и открытиями тех, кто был основоположником. Это позволяет продолжить историю — уже новыми голосами и лицами.
— Какие у вас ближайшие творческие планы?
— Работать ещё усерднее, развиваться, расти. И, конечно, выходить на международный уровень. Хочу участвовать в зарубежных выставках и представлять своё искусство в разных странах.
— ¿Qué fue lo que marcó el inicio de su camino en el mundo del arte hace 15 años?
— Mi camino comenzó desde la infancia, cuando mis padres me inscribieron en una escuela de arte. Por supuesto, había asignaturas que no me resultaban tan interesantes, especialmente las académicas, que eran demasiado estrictas, basadas en reglas y limitaciones. Pero fue en la escuela de arte cuando empecé a pensar por primera vez: ¿con qué corriente quiero vincular mi vida?
— ¿Por qué el vanguardismo del siglo XX se convirtió en la base de su obra?
— Porque el academicismo son límites. Y yo siempre sentí que el arte debe ser libertad. Precisamente el vanguardismo le dio al artista el derecho a esa libertad, y al estudiar sus corrientes, entendí cada vez más: aquí está mi camino.
— ¿Qué corrientes del vanguardismo le atraen más?
— Trato de trabajar en diferentes corrientes, a veces incluso combinándolas en una sola pintura. Pero lo que más me atrae es el abstractismo. Me permite rechazar por completo la realidad y hablar con el mundo a través del lenguaje de las emociones y pensamientos puros.
— ¿Cuál es, en su opinión, la diferencia entre un “lienzo brillante” y una pintura que funciona como un libro?
— Un lienzo brillante puede no llevar ningún mensaje; simplemente agrada a la vista. Pero un libro siempre nos abre nuevos conocimientos e historias. Para mí es importante que una pintura también sea una fuente de descubrimiento, que contenga un misterio que el espectador pueda desvelar, como si pasara páginas.
— ¿Surge el concepto de sus obras de manera espontánea o es una filosofía pensada?
— Depende del momento. A veces es un impulso, una inspiración instantánea. Otras veces la obra requiere una preparación más larga: primero construyo el concepto, la filosofía de la pintura, y solo luego la llevo al lienzo.
— ¿Qué papel juegan para usted el color y la forma? ¿Tiene combinaciones favoritas?
— Un papel enorme. A través del color y la forma se puede leer el estado del artista, sus preocupaciones y pensamientos. Me gusta trabajar con tonos rojos, porque tienen sabor, energía, pasión. Y mi combinación favorita es el rojo con negro. Siempre crea una emocionalidad especial.
— Usted participa mucho en exposiciones y subastas. ¿Qué evento le ha quedado más grabado?
— Mi primera subasta. En ese entonces era estudiante de tercer curso. Cerca de la escuela había una galería de arte contemporáneo, y decidí enviar una vitral con el motivo de “El beso” de Gustav Klimt. Fue seleccionada, y esa obra abrió la subasta. Imagínese: una pantalla enorme, música en vivo, invitados con copas de vino espumoso, y lo primero que ven todos los presentes es mi obra. Estaba sentada y no podía creer que en la pantalla ponía: “Autor — Alyona Kozlova”. Fue entonces cuando mi carrera como artista comenzó a avanzar.
— ¿Qué es más importante para usted: que el espectador entienda su concepto o que cada quien encuentre algo propio?
— Por supuesto, me interesa cuando el espectador se conecta exactamente con mi idea. Pero no menos importante es que él encuentre algo propio en la obra, que la viva a su manera. Cada mirada, cada emoción es valiosa para mí.
— ¿Qué le resulta más difícil: crear una pintura o transmitirla al espectador?
— Ambas cosas son difíciles. Pero, sin duda, lo más complicado es crear. A veces, en el proceso, las barreras internas impiden llevar la idea hasta el final, y la obra queda incompleta. La pintura es como una sesión con un psicólogo: constantemente te enfrentas a ti mismo.
— ¿Hay alguna obra a la que esté especialmente vinculada?
— Sí. El lienzo “Ahogo a mis demonios, pero ellos respiran bajo el agua”. Puse todo en esa obra: emociones, dolor, fuerza. En la exposición en San Petersburgo, la descripción de la obra fue modificada varias veces por los organizadores, tal vez porque la consideraron demasiado personal. En ese momento me dio risa y también me puso nerviosa. Pero esa obra es muy especial para mí.
— ¿Cómo ve el futuro del vanguardismo hoy?
— Creo en su desarrollo.
Hoy en día, los artistas tienen una libertad y unas oportunidades increíbles de las que en el siglo XX ni se podían imaginar. Pero al mismo tiempo, es importante mantener la conexión con la tradición, con los matices y descubrimientos de aquellos que fueron los pioneros. Eso permite continuar la historia, ya con nuevas voces y rostros.
— ¿Cuáles son sus planes creativos más cercanos?
— Seguir trabajando más intensamente, desarrollarme, crecer. Y, por supuesto, salir al ámbito internacional. Quiero participar en exposiciones en el extranjero y presentar mi arte en diferentes países.
